Бегущий в ночи - Евгений Гаглоев

В это время из магазина выволокли слабо сопротивляющегося парня в наручниках. Белохвостикова тут же пихнула оператора локтем в бок. Он, опомнившись, начал снимать, а сама Лидия бросилась к арестованному с микрофоном наперевес.

Андрей подошел к патрульным и показал им свое удостоверение следователя. Марина неслышно подкралась сзади и включила диктофон.

– Что произошло? – спросил Андрей.

– Черт его знает, – пожал плечами патрульный. – Мистика какая-то. Одного вот из магазина вытащили, второго – из мусорного бака на углу. Он еще вылезать не хотел, боялся.

– Говорю вам, это был оборотень! – донесся до них истошный крик.

Лидия Белохвостикова испуганно отпрянула от арестованного и пошатнулась на высоких каблуках; хорошо, что оператор успел ее подхватить.

– Еще одного на тротуаре нашли, оглушенного, – продолжал патрульный. – А четвертый на дереве сидит. Как он туда забрался – ума не приложу. Самостоятельно слезть не может, придется спасателей вызывать.

– Оборотень! – снова взвизгнул кто-то.

– Что за оборотень? – поинтересовался Андрей.

– Неизвестно. Все четверо твердят об этом оборотне. Я же говорю, мистика какая-то.

– Скорее всего, накурились дряни, – вмешался второй патрульный, – вот и мерещится теперь!

Вдруг он заметил, что Марина записывает их слова на диктофон.

– Эй, дамочка! – гаркнул он. – Чем это вы занимаетесь?

Марина поспешно попятилась и сделала вид, что любуется луной.

– Она со мной, – пояснил Андрей.

– Легостаева! – воскликнула селедка Белохвостикова. – Сколько лет, сколько зим!

– Еще бы столько же тебя не видеть, – процедила себе под нос Марина. Но вслух произнесла: – Лидия! Какая встреча! Ты что здесь делаешь?

– Да вот решила сегодня подежурить с патрульными. Думала, может, нароем что-нибудь интересненькое.

– И, гляжу, нарыли?

– О да, дорогая! Более чем! Эта история дорогого стоит. Оборотни! Я за свою карьеру слыхала всякое, но такое! И где? Прямо под самым нашим носом!

– И ты в это веришь?

– Ага, как же! Это, несомненно, бред, но такой интересный, необычный. Получится хороший репортаж. Наши зрители падки на подобную чушь!

– А ты всегда готова им ее предоставить!

– Ладно, не язви. Все еще дуешься на меня из-за того случая?

– Из-за какого случая? – Марина криво улыбнулась. – Не пойму, о чем речь.

– Так я и поверила! – ухмыльнулась Белохвостикова. – Ладно, забудь. Это издержки нашей профессии. Не могла же я упустить такой шанс. Любая девчонка с детства мечтает работать на телевидении.

– Никогда не мечтала ни о чем подобном! – твердо сказала Марина.

– Ну, значит, об этом мечтают только красивые девчонки!

Марина с трудом удержалась, чтобы не дать Белохвостиковой диктофоном в лоб.

На счастье Лидии, тут как раз подъехала машина службы спасения. Марина вынула из сумочки фотоаппарат и поспешила к дереву, с которого спасатели готовились снимать одного из парней.

Белохвостикова подхватила под руку оператора и поволокла его за собой, стремясь обогнать конкурентку.

Глава двадцать вторая

Новое отражение

Обломки скейтборда Никита с сожалением выбросил в мусорный бак у своего подъезда. Доска больше ни на что не годилась; придется просить родителей, чтобы купили новую. Но сперва нужно придумать приемлемое объяснение, почему сломалась старая.

Никита кое-как счистил грязь с одежды и привел себя в порядок. Его тело давно вернулось в обычное состояние: руки как руки, когти втянулись, клыки – тоже; одежда снова стала просторной. Что же все-таки с ним произошло?

Когда Легостаев вошел в квартиру, родители еще не спали, смотрели в гостиной телевизор. Никита решил не заходить в комнату. Стоя в прихожей, он начал быстро сдирать с себя испачканную куртку.

– Ну как, хорошо погулял? – спросила Ирина Юрьевна.

– Нормально.

– А где же это он так припозднился? – добродушно поинтересовался отец.

– Девочку в кино водил, – сказала мама. – Марина записку на столе оставила.

– Что?! – потрясенно воскликнул Никита. – Вот зараза! Так и знал, что ей нельзя доверять!

– Девочку? – переспросил Игорь Николаевич. – Ничего себе! Красивую, наверное?

– Ну вот, началось! – буркнул Никита. – Больше вообще никому ничего не скажу!

– Мы же шутим! – рассмеялась мама.

– Хороши шуточки!

Скрывшись в ванной, Никита сунул куртку в корзину с грязной одеждой. Затем стянул футболку и тщательно осмотрел себя в зеркале. Он ожидал увидеть множество синяков и ссадин, но, к его огромному удивлению, ничего подобного не наблюдалось. Тело выглядело так, словно Никита не падал, не дрался и не получал по голове в течение всего дня. Видимо, все прошло само собой после того, как его тело претерпело эту странную трансформацию.

Никита по-быстрому умылся, затем двинул на кухню. Есть хотелось ужасно, он ведь за весь день почти ничего не брал в рот. Только печенье, которым его угостила Ольга. Мальчик открыл холодильник. Мама купила пакет молока! У Никиты так и заурчало в животе. Он зубами надорвал пакет и жадно к нему припал. На верхней полке холодильника стояла миска с котлетами. Как кстати – страшно хотелось чего-нибудь мясного. Допив молоко, Никита стремительно умял половину котлет и только затем вдруг задумался. Раньше он терпеть не мог молоко и ненавидел холодные котлеты. Зато все это обожал Апельсин.

Неужели Никита превращается в гигантского кота? Значит, ему действительно ввели гены пантеры или ягуара? Как там Клебин говорил? Пантера пардус? Если это действительно так, то что же будет дальше…

В глубокой задумчивости Никита прошел в свою комнату и разобрал постель. Апельсин тут же брякнулся на его подушку и подозрительно, хотя и молча, следил взглядом за Легостаевым, пока тот раздевался. Но стоило Никите попытаться сдвинуть кота с подушки, как тот выгнул спину дугой и зашипел, как проколотая шина. Мальчик опешил. Апельсин никогда себя так не вел с ним. Только с… другими котами.

Может, он всерьез решил, что у них появился новый кот, и теперь намерен показать, кто в доме хозяин? Час от часу не легче!

Апельсин, утробно урча, медленно, полубоком двинулся на Никиту. Шерсть у кота поднялась дыбом, отчего он сразу удвоился в размерах и стал похож на пушистый рыжий шар. Никита невольно попятился.

Кот взвыл и вдруг прыгнул на него.

Никита едва успел схватить подушку и отбить Апельсина на лету, как мяч. Рыжий толстяк шмякнулся в кресло, но тут же вновь ринулся в атаку с утробным мявом.

Никита опустился на четвереньки и тоже выгнул спину. Уперся руками в пол, пригнул голову, откашлялся, прочищая горло, и выдал громогласный рев, переходящий в шипение. Не ожидавший такого Апельсин опрокинулся на спину. А затем стрелой вылетел из комнаты, едва не вышибив дверь. Никита не сдержался и захохотал.

– Никита! – послышался голос мамы. – Приглуши телевизор! Я тут вообще-то уснуть пытаюсь!

– Хорошо, мам! – откликнулся Никита.

Он бросил подушку на место, растянулся на кровати и, уставившись в потолок, стал обдумывать последние события.

Его тело менялось. Он-то думал, что скоро все пройдет, но… ничего подобного. Наоборот, перемены становились все ощутимее. Обострились обоняние, зрение, слух. Появился зверский аппетит… А эти дикие прыжки, эти жуткие когти вместо ногтей? И он никак не мог себя контролировать.

Или мог?

Никита отбросил одеяло и сел на кровати. Тут вернулся Апельсин. Он с достоинством прошествовал через комнату, запрыгнул на кровать и настороженно посмотрел на Никиту. Затем с равнодушным видом плюхнулся рядом и начал вылизываться. Никита почесал его за ухом. Кот тут же довольно заурчал. Довольно, но как-то уж слишком поспешно.

– То-то же! – рассмеялся Никита. – Знай свое место, рыжий подхалим!

Парень вытянул перед собой руку и растопырил пальцы. Вроде ничего особенного. Он несколько раз тряхнул кистью и снова присмотрелся. Никаких изменений.

– Как же это у меня получилось на пустыре? – пробормотал Никита.

Он вдруг вспомнил, что сильно разозлился тогда. Его просто трясло от гнева. И от напряжения.

Может, дело в этом?

Никита напряг мышцы, напряг так, что руки задрожали. Под его кожей вздулись все вены и жилы, и мускулы стали медленно увеличиваться в размерах.

Он скрючил пальцы и медленно сжал их в кулак. Ногти стали длиннее и заострились. Никита испуганно затряс рукой.

Апельсин слетел с постели и, выругавшись на кошачьем языке, скрылся под шкафом.

Никита поднес руку к глазам и распрямил пальцы. Ногти тут же вернулись в первоначальное состояние.

– Жесть! – выдохнул Легостаев.

Он соскочил с кровати, на цыпочках подошел к двери и выглянул в коридор. В квартире было темно и тихо, родители уже спали.